Нож подрагивал, воткнувшись самым кончиком в прогнившую плоскость стены. Нортон даже испугаться не успел, вздрогнул лишь пост фактум. Впрочем, для него внезапное нападение не явилось какой-то феерической новостью. Он и так всю дорогу не выпускал из руки рукоять магнума. Была у него эта извечная паранойя, исчезающая лишь по большим праздникам. Куда бы ты ни пошел, нигде нельзя считать себя в безопасности. Действует безотказно, выматывает безмерно. Вваливаясь в это не вызывающее особо доверия здание, он конечно и предполагал, что на кого-то да нарвется, но его не оставляла надежда, что это будут банально какие-нибудь отбросы общества, которых не жалко и перестрелять. Поэтому пистолет бодро шествовал чуть ли не впереди хозяина, словно носатый хищный зверек, почуявший кровь.
Вот тут бы, пожалуй, владелец ножа и получил пулю в голову, но Эдмунд почему-то не выстрелил - бог весть что остановило.
Толком не вникая, что там скрыто под раскидистой тенью огромного капюшона, и ни на секунду не задумавшись над голосом, назвавшим его по имени, Лорд Протектор вскинул оружие и мгновенно преодолел расстояние, отделявшее его от фигуры в плаще. Последний шаг он сопроводив увесистым ударом, который опрокинул на землю человека, оказавшегося на удивление легким. Совсем как...
- Какого... хера?! - он уже успел заломить руки противника, вдавить ему колено между лопаток и приставить дуло пистолета к голове - все это не заняло и пары секунд. И только тогда в мозгу щелкнуло, вновь худо-бедно включилась связь между полушариями и активизировались какие-то участки, видимо отвечающие за распознавание голосов.
Капюшон рывком слетел с головы. Выглядело это так, будто он сорвал с фигуры саму голову, а наружу, словно потоки  белой крови, выплеснулись на плечи длинные волосы. Которые уж точно ни с чем не спутаешь.
- Твою ж налево. Я знал, что ты с ними... Что это твоя... Что это ты...
Плюнув на сбившееся дыхание и попытки что-то сформулировать, Нортон убрал пистолет, вместо этого стянув зубами перчатку, дабы вцепиться пальцами ненавистному доброму доктору в его ангельское личико и посильней прижать того к земле.
- Какого дьявола ты здесь делаешь?!
Должно быть, из такой позиции кому угодно было бы достаточно тяжко изъясняться, а уж такому тепличному овощу, как Лекарь - тем более. Эдмунд слегка ослабил хватку на костлявых бледных скулах доктора и уделил секунду тому, чтобы оглядеться.
Как его угораздило здесь оказаться? Еще несколько часов назад ведь все было хорошо. У него был отличный план, как покончить с этими клоунами раз и навсегда. Кто мог знать о том, что у них был свой человек и свой план на такой вот случай? Все ведь так великолепно складывалось, безупречная схема, свидетели взяточничества, сотрудничества этих убогих с человечишками, их ответственность за нападение на сенатора, за организацию осиного гнезда с Охотниками прямо под носом, и что же? Половина свидетелей убиты, половина похищены - может, кто-то сбежал? - он не знает. Лорд Протектор не в курсе, потому что за ним пришли, и потому что ему пришлось бежать, и очень-очень быстро. Видимо, где-то он все же перешел ту черту, которая отделяла его от смерти. Обрезал ниточку, удерживающую драных заговорщиков от его устранения.
После всего, он вынужден был признать, что чересчур легкомысленно относился к множественным угрозам в свой адрес, почитал себя неуязвимым рыцарем в сияющих доспехах. С легкомысленным настроем конечно безумно приятно сосуществовать, однако в каком-то месте отчаянность все же переходит дорогу безрассудству.
Почему-то на ум пришел случай с убийством одноглазого алхимика-изобретателя. Если бы только тогда он потрудился копнуть...
С улицы пробивался одинокий луч фонаря, через равные промежутки расчерчивающий пол квадратами ртутного свечения. Что бы здесь ни делал Лекарь, он почти наверняка был единственным из правящей верхушки, помимо Нортона, кто забрался в такую глушь.
Богом забытое место на стыке вшивого дистрикта и самого блистательного города западного побережья. Принято было считать, что Миллениум, до самых своих отдаленных окраин, состоит из роскошных, уходящих в небо зданий, идеальной геометрии глянцевых плоскостей, сглаженных углов, уносящихся на много километров высоких колец магистралей, взлетающих арок и парящих геодезических логотипов, заливающих своим плоским сиянием широкие проспекты, вплоть до самой границы - исполинской стены, отделяющей мир людей от мира богов.
Однако, на деле все оказалось вовсе не так поэтично. Обыкновенная подворотня с какими-то бочками, контейнерами, дух ржавчины, зависший в отсыревшем воздухе, будто зацементировавший собой и без того небольшое пространство. Черные глазницы здания, квартальный сторож, невесть почему возомнивший себя главным, и снискавший себе быстрой и безапелляционной расправы, какие-то шныряющие субъекты, воришки и заросшие бородищами бормочущие проповедники...
И - подумать только! - особы, приближенные к Монарху. Белобрысые Лекари собственной персоной! Кто бы мог подумать, что в столь поздний час такие люди и без охраны ошиваются в подобных злачных местах. Либо он здесь по делу, либо Морриган наконец-таки выжил своего старика из дома, захватил его почетную должность и занял насиженное место в уютненькой оранжерейке, либо он здесь все-таки по делу. По какому делу, если честно, даже уточнять не хотелось - хотелось просто сразу пристрелить. Но вот незадача, не жал палец на курок. Ну не жал - и все тут. Бывает же такое!
- Как ты меня нашел? Где остальные? Отвечай! Или, клянусь твоей идиотской ежевикой, на этот раз я расплавлю твою гнусную предательскую рожу ко всем чертям.

- Ты убил Хьюго, - тупо, механически повторил брюнет. - Подожди... Какого Хьюго, Хьюго Бальца?!
На этой эпической ноте Нортон разразился хохотом. Неуравновешенный, неподконтрольно громкий и какой-то истеричный смех неуютным эхом отскочил от стен, и ему почудилось, что смеется кто-то другой. Он отдернул руки от Фарадея, как от прокаженного. Пистолет скучающе оторвал свой смертоносный взгляд от макушки врача, слепо подчиняясь хаотическим движениям рук, будто забытый и дезориентированный атавизм.
- Поздравляю. Просто блеск! - пистолет убрался, но только ради того, чтобы мрачное помещение огласилось тяжелыми, язвительными хлопками. - Аплодисменты нашему гению. Несомненно, господин ученый, это ваш триумф. Апофеоз всей вашей бурной деятельности.
На самом деле смех не имел ничего общего с иронией животрепещущего момента. Хьюго конечно был страшной занозой в заднице, но ведь он был почти родной занозой. Часть семьи, которой у лорда никогда не было и ничто ее не предвещало. И вот теперь... он умер? Когда? Как?
- Как? - Пересилив что-то в себе, майд усмехнулся, горько и невесело, искоса вперил взгляд в ученого, все еще скорчившегося на полу. - Отравил? Придушил своими паскудными водорослями?
Слова звучали тихо и сдержанно, но очень и очень раздельно, словно каждое выплевывалось с усилием, достаточным для крика. Отчаянного и злобного.
Внезапно дичайше захотелось вычеркнуть этот день из истории мироздания, чтобы ничего этого никогда не было. Ни убийц, ни проклятых Героев, ни смерти Хьюго. Ни оправдывающегося Фарадея на полу, в компании какой-то бутылки. Эдмунд едва удерживался от того, чтобы наподдать этому злополучному субъекту ногой под ребра, грубо и нецивилизованно, по-дикарски, как последнему бродяге, швырнуть его об стену, чтобы штукатурка посыпалась. И надо бы вообще его пристрелить. И плевать, что ему плевать на дела Нортона, что он не виноват в его травле и в том, что лорд очутился в этой дыре. Что он ничего не знает и нападать не собирается, хотя пять минут назад уже напал.
- Я думал, врачи должны спасать людей. Наверно, у меня неправильные представления о мире!
И, черт бы его побрал, он такой беззащитный и раздавленный, и Эдмунд не делает ничего. С шумом выдыхает воздух через нос, сосредоточенно уставившись в провал на потолке. Возможно ли, что это вообще Фарадей? Может, это призрак? Он уже почти кажется трупом.
- Или может, скажешь, врачебная ошибка? - снова надтреснутый смешок, и вот он разносит ногой какой-то допотопный предмет мебели. Грохот, облака пыли. Никакого облегчения. И все так же негромко, но уже более едко, растянуто:
- Хотя нет, как же... Доктор Фарадей ведь не делает ошибок! Пациенты сами виноваты, что заболели и сдохли, вовремя не обратились к доктору Фарадею, не переварили сыворотку, не пережили лечение... Так ведь? Так ведь... доктор? - он резко останавливается, отчеканив последнее слово, как пощечину.
А не проделать ли мне тебе дыру между глаз? Между этих наглых двух окошек в череп, бесполезных и попеременно слепнущих?
- Ты знаешь, мне тоже всегда было начхать на твои грязные делишки, - Эдмунд выразительно сплюнул на пол, снова извлекая на свет магнум, который, словно этого ждал, охотно лег в руку. - Но это уж слишком.
А не сдать ли тебя гончим псам Магистра?..
Конечно, вендеттой это было бы сложно назвать. У Нортона со старшим сыном Бальца, ясен пень, кровного родства не водилось. Он никогда бы и не подумал, что будет жалеть когда-нибудь о его смерти. Но этот мальчишка-переросток с ощетинившимся кактусом вместо мозгов, как-то не воспринимался отдельно от остальной пристукнутой семейки Монарха. Каким угодно его можно было представить - только не мертвым. В нем пожалуй жизни было побольше, чем во всех этих высокомерных снобистских рожах, в число которых входил и сам Лорд.
...Я бы с наслаждением сдал, знаешь ли. Если бы собственные гончие псы не успели откусить мне голову, прежде чем я сумею ее высунуть достаточно далеко. Жаль, нету трости со шляпой, чтобы выставить из окна и проверить, а не шваркнет ли пуля.
А если так посмотреть, все равно господина лекаря скоро прищучат. Это скорей всего вопрос времени. 
А если так посмотреть... то ведь и Кастис был не самой чужой на свете занозой в заднице.
И он, во всяком случае, был жив. Пока еще жив.